Активные сторонники
ПОДДЕРЖКА ОРГАНИЗАЦИИ
ПОДДЕРЖКА ОРГАНИЗАЦИИ
Место для рекламы
Место для рекламы




Книга Народная Монархия (в сокращении) Часть первая, продолжение.

ГАРАНТИИ СВОБОДЫ
Мы обязаны сказать русскому народу: такой меры личной свободы, какую имели САСШ и Англия в начале нынешнего столетия, он, русский народ, не будет иметь никогда. Ибо, если безопасность САСШ и Англии была гарантирована океанами и проливами, то наша может быть гарантировала только воинской повинностью.
Американская свобода, как и американское богатство определяются американской географией - наша свобода и наше богатство ограничены русской географией. Из ряда факторов "несвободы" воинская повинность является первым и решающим.
Мы можем утешаться: ни САСШ, ни Англия никогда уже не вернутся к той мере личной свободы, какая была для них характерна в начале нынешнего столетия: авиация меняет даже и географию.
В тот момент, когда САСШ и Англия попали в условия, только очень отдаленно напоминающие русские условия в течение всех одиннадцати веков нашего государственного существования, и САСШ и Англия были вынуждены перейти к тем ограничениям личной свободы, какие диктовались именно нашими условиями:
ограничивается политическая свобода (увольнения неблагонадежных чиновников и даже артистов), хозяйственная свобода (фиксация цен и зарплаты, ограничение ввоза и вывоза), свобода передвижения (визы и пр.) и даже свобода труда (регламентация труда в Англии).
Представление о том, что именно республиканская форма правления дает гарантию каких бы то ни было свобод - является чистейшей фантастикой. Самодержавная Москва строилась на лично свободном крестьянстве, республиканская Польша - на крепостном. Венецианская и Новгородская республики строились на беспощадной эксплуатации низов и погибли вследствие отказа этих низов поддерживать эти республики. Гитлеровская Германия законно родилась из республиканской Германии. Союз Советских Республик отнял свободу у русского народа.
Говоря о "мировом масштабе", нужно сказать, что размеры свободы или несвободы не находятся ни в какой зависимости ни от республики, ни от монархии. Говоря о России, - можно фактически доказать, что русская монархия делала все, что могла, для защиты внешней и внутренней свободы России и людей России, - если ей это не всегда удавалось, то виною этому были не Цари, а цареубийцы.
Однако, мы имеем все основания рассчитывать, что если будет восстановлена монархия российская, то Россия и ее население достигнет такой свободы и безопасности, какой, по всей разумной вероятности, не будет иметь никакой иной народ мира. Ибо, если в САСШ последнего периода личная свобода была, действительно выше, чем где бы то ни было, то даже и эта свобода была весьма основательно ограничена профессиональным бандитизмом, неприкосновенность которого гарантировала продажность и судов и администрации. В странах Скандинавских демократий профессиональные союзы, возвращаясь к средневековым цеховым принципам круто ограничивают свободу труда - одну из важнейших свобод для всякого человека. Английская свобода гибнет вместе со всем тем, на чем она была построена, французская свобода привела страну в тупик, из которого ее не в состоянии вывести даже генерал де Голль. Наши русские предпосылки - совершенно объективные - на дальнейший рост свободы и силы являются наиболее оптимистическими предпосылками в сегодняшнем мире.
Эта свобода может и должна подвергаться ограничению только в случаях крайней и самоочевидной необходимости, какими являются: воинская повинность, обязательное обучение, или лишение свободы тех людей, которые отказываются уважать свободу ближнего своего. Из всех видов свобод наибольшее и наиболее универсальное значение имеет свобода хозяйственной деятельности.
Императорская Россия была страной, в которой по тем временам "обобществленный сектор народного хозяйства" был больше, чем где бы то ни было в мире.
Государственный Банк контролировал все банки России и имел исключительное право эмиссии кредитных билетов. Большинство железных дорог принадлежало казне, а оставшиеся частные дороги стояли накануне "выкупа в казну". Государство владело огромными земельными пространствами, владело заводами и рудниками. Земская медицина была поставлена так, как она и сейчас не поставлена нигде во всем мире. Земства начинали строить свою фармацевтическую промышленность - с помощью государственного кредита. Русское кооперативное движение было самым мощным в мире. Таким образом - в Царской России существовала: а) свободная конкуренция частного хозяйства и б) свободная конкуренция частного хозяйства, государственного хозяйства, земского, городского кооперативного и артельного - причем государство в равной степени помогало всем, кто умел работать. Ибо государственная власть не принадлежала ни капиталу, ни профсоюзам, ни кооперативам, ни земствам: она принадлежала Государю Императору, который в чисто
хозяйственном отношении был заинтересован в том же, в чем был заинтересован каждый человек страны: чтобы был хороший и дешевый ситец, и совершенно не был заинтересован в том, на какой фабрике, этот ситец производится: на казенной, кооперативной, земской или частной. В чисто хозяйственном отношении русская монархия является полномочной и полномощной представительницей ваших личных интересов.
Наша политическая экономия которая и по сей день питается чужими цитатами, до сих пор не удосужилась проанализировать реальную хозяйственную жизнь дореволюционной России.
Если бы наша политическая экономия занималась нашей действительностью, а не чужими цитатами, то она обнаружила бы тот факт - сейчас кое-как подтверждаемый и нашей левой прессой, - что Царская Россия была... самым социалистическим государством мира. И, что, почему-то именно в России целый ряд коллективистических предприятий - начиная от казенных заводов, бывших государственной собственностью, и кончая сибирской кооперацией, опиравшейся на мелкую частную собственность, бесконечными "артелями", строившимися по принципу "трудовых коллективов", офицерской кооперации, опиравшейся на нищенское офицерское жалованье, - проявил большую хозяйственную жизнеспособность, чем где бы то ни было в мире. Что "самодержавная власть" не только никак не препятствовала всяким "обобществленным формам", но и всячески поддерживала их - и там, где это было нужно (кооперация) и даже там где это не было нужно (община). Или, иначе, что самодержавная власть искала наилучших способов хозяйствования и поддерживала все то, что оказывалось лучшим, совершенно независимо ни от Оуена, ни от Маркса. И если по проверке практикой, а не догмой, эта практика оказывалась ошибочной (община), - самодержавная власть искала иных путей.
Однако такие поиски уже чисто технически возможны только в том случае, если в стране есть СИЛА, находящаяся вне круга эгоистических интересов банков, заводчиков, профсоюзов, бюрократов, профессоров и даже приват-доцентов, - СИЛА, независимая ни от какого узко-группового интереса. СИЛА, которая в Одном Лице воплощает в себе интересы всей страны вместе взятой, - то есть, не только ее нынешнего поколения, но и ее грядущих поколений всей нации во всех ее слоях, группах, народах и народностях.
САМОДЕРЖАВИЕ И САМОУПРАВЛЕНИЕ

Нам могут сказать: все это, может быть, теоретически и хорошо, но практически все это - утопия. И мы можем ответить - это не утопия, а факт. Не беспочвенные посулы для будущего, а совершенно реальная историческая действительность. В самом деле - даже по признаниям левых историков московское самодержавие все время работало для самоуправления, а когда самодержавие пало (Смутное Время), то оно было восстановлено самоуправлением. Когда самодержавию удалось справиться с крепостным правом, оно сейчас же возродило самоуправление. В Московской Руси и самодержавие и самоуправление неизменно поддерживали друг друга - и только наследие крепостного права изувечило эту традицию. Император Александр Второй был убит уже после подписания Им манифеста о созыве Земского Собора (Собора, а не Думы!), а крестьянское самоуправление было ограничено дворянством. Самодержавие противоречит самоуправлению только в том случае, если "самоуправление" превращается в партию и если самодержавие превращается в
диктатуру. В Москве этого не было. В Санкт-Петербурге это было: в наш восемнадцатый век отсутствовали и самодержавие и самоуправление. Самодержавие, восстановленное Императором Павлом Первым - привело к возрождению самоуправления при Императоре Александре Втором. Но в петербургской атмосфере русской жизни - наше "средостение", т. е. наша интеллигенция - или, что то же, - наша бюрократия - покушалась: как бюрократия, на права самоуправления и как интеллигенция, на права самодержавия. В результате мы остались и без самодержавия и без самоуправления.
Банальная интеллигентская терминология определяет "самодержавие" или как "абсолютизм", или как "тиранию". По существу же, "самодержавие" не может быть определено терминологически, оно должно быть описано исторически: русское
самодержавие есть совершенно индивидуальное явление, явление исключительно и типично русское: "диктатура совести", как несколько афористически определил его Вл. Соловьев, Это - не диктатура аристократии, подаваемая под вывеской "просвещенного абсолютизма", это не диктатура капитала, сервируемая под соусом "демократии", не диктатура бюрократии, реализуемая в форме социализма, - это "диктатура совести", в данном случае православной совести. Русское самодержавие было организовано русской низовой массой, оно всегда опиралось на Церковь, оно концентрировало в себе и религиозную совесть народа и его политическую организацию. Политической организацией народа, на его низах, было самоуправление, как политической же организацией народа в его целом было самодержавие.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС
Республиканский образ правления никак не гарантирует прав самоуправления - Франция самоуправления не имеет вовсе.
Монархическая Россия имела разные формы самоуправления - от почти республиканского в Великом Княжестве Финляндском, до авторитарного в Хиве и Бухаре. Монархическая Германия имела чисто республиканские формы самоуправления - (ганзейские "вольные города") и чисто монархические (Баварское Королевство).
Республиканская Польша не имела вовсе никакого самоуправления.
Монархическая Германия была неизмеримо богаче, сильнее, организованнее к культурнее республиканской Франции. Кроме того монархическая Германия и монархическая Россия все время шли вверх, республиканская Франция все время шла вниз, Русское самодержавие было всегда самым верным стражем русского самоуправления и русское самоуправление - почти всегда, кроме последних десятилетий, - было верной опорой самодержавия.
При наличии полутораста народностей был неизбежен индивидуальный подход к каждой из них. Почти в одно и то же время почти одинаковое самоуправление получили Польша и Финляндия. В "руках разумного народа", - как выразился по адресу финнов Император Александр Второй, - это самоуправление создало маленькую страну, организованную лучше, чем какая бы то ни было иная страна в мире. В руках народа неразумного она создала порядки которые немецкая поговорка определяет как "польское хозяйство" - балаганное увеселение. Русская монархия рассматривала каждый национальный вопрос в зависимости от каждого индивидуального случая. "Национальный вопрос" в России - это сумма полутораста вопросов. Единственный разумный ответ на всю эту сумму был дан в наших "Тезисах" издания 1939 года.
1) Мы категорически отбрасываем политику насильственной русификации.
2) Каждый гражданин и каждая этническая группа имеет право говорить, печатать, учиться на любом языке, который эта группа пожелает.
3) Национальное самоуправление реализуется в рамках областного самоуправления и ведет свою работу на своем языке.
4) Русский язык, как общегосударственный язык, остается обязательным для внешней политики, армии, транспорта, почты и прочее. Все местные дела ведутся на любом местном языке.
Попытки "раздела России" наше Движение считает преступлением не только против России, но и против тех народов, которым удалось бы навязать отделение от их общей родины. Удача - хотя бы и частичная, этих попыток привела бы к чудовищному регрессу и культурному, и политическому, и хозяйственному. Она, в частности, означала бы ряд войн между разными петлюрами за обладание разными уездами. Если бы все территориальные вожделения всех наших сепаратистов сложить вместе, то для всех них не хватило бы и двух Российских Империй.
Столкновения всех этих вожделений решались бы войнами - и хозяйственными и огнестрельными. Империя вернулась бы к положению удельного периода - со всеми соответственными культурными, хозяйственными и политическими последствиями -
вплоть до завоевания ее новыми гитлеровскими ордами.

УСТОЙЧИВОСТЬ
Для того, чтобы нация могла создать что-то ценное, нужна устойчивость власти, закона, традиции и хозяйственно-социального строя. Если этой устойчивости нет, невозможно никакое творчество. Почти невозможен и никакой труд.
Русский хлебороб, получив, наконец, свою землю, должен иметь уверенность в том, что на завтра или послезавтра эта земля не будет коллективизирована. Если этой уверенности нет, - у него остается только один путь - путь хищнического хозяйства. Он не станет рассчитывать ни на десятилетия, ни даже, на года. Вместо того, чтобы удобрять землю, он будет вынужден ее истощать. Вместо того, чтобы переходить к более интенсивным формам сельскохозяйственной культуры - животноводству, садоводству и прочее, он будет вынужден следовать принципу: "хоть день, да мой". Ибо ему будет совершенно неизвестно, что станет с его землей, если завтра придут к власти коллективисты, социалисты, солидаристы или коммунисты: что они предпримут с его землей?
В совершенно таком же положении окажутся промышленник, купец, ремесленник. Нэпман до предела эксплуатировал оборудование арендованных им фабрик и мастерских, но ни модернизировать, ни даже обновлять его он не мог: не было смысла. В таком же положении русские хозяйственники окажутся после большевиков, если перед ними станет вырисовываться перспектива солидаризма.
В наших русских послебольшевистских условиях будет поистине чудовищная нужда во всем, что нужно для человеческой жизни, а не для уничтожения человеческих жизней. Наша легкая промышленность и ремесло или недоразвиты или разрушены. Торговля совершенно разгромлена. Жилищный фонд - разорен. Нам до зарезу .нужна будет творческая инициатива десятков миллионов людей, и над этими миллионами повиснет угроза новых социальных экспериментов, и их инициатива будет подрезана в корне. Тем более, что именно в наших русских условиях всякое социальное прожектерство принимает особенно уродливые формы.
Никакой талант, никакое творчество, никакая созидательная работа технически невозможна без какой-то гарантии устойчивости власти, закона, традиции и социально- хозяйственного строя страны.
В числе прочих противоречий и контрастов, которыми так обильна русская жизнь, есть и такой: между тремя последовательными и последовательно консервативными факторами русской жизни - Монархией, Церковью и Народом - затесалась русская интеллигенция, самый неустойчивый и самый непоследовательный социальный слой, какой только существовал в мировой истории. Слой в одинаковой степени беспочвенный и бестолковый - бестолковый именно потому, что беспочвенный. С момента своего рождения на свет Божий эта интеллигенция только тем и занималась, что "меняла вехи".
Устойчивость всей национальной жизни в стране у нас поддерживали три фактора: Монархия, Церковь и Народ. В истории же нашей интеллигенции каждое поколение или даже каждые полпоколения клали свои трудовые ноги на стол Отцов своих и говорили: "Вы, папаши и мамаши, - ослы и идиоты, а вот мы, гегелята и октябрята, - мы умные". "Мы наш, мы новый мир построим" - вот и строят. Разрушают до основания "старый мир" и начинают строить все новые и новые отсебятины. Пока монархия была жива - эти отсебятины ограничивались книжным рынком. А после победы интеллигенции над Монархией, Церковью и Народом: а) неразбериха керенщины, б) военный коммунизм, в) новая экономическая политика, г) период коллективизации. Каждая "эпоха" разрушала до корня то, что строила предшествующая. Надо надеяться и нужно работать для того, чтобы с этой "традицией" интеллигенции покончить, наконец, навсегда.
Природа не терпит пустоты. Всякая мода легче всего заполняет пустые головы. И пустые головы строят свои "новостройки" - на века и на вечность. В наших русских условиях
сдерживать этих строителей может только монархия. Поэтому строители и ненавидят ее. Не учитывая, правда, и того обстоятельства, что только монархия может удержать и их от
взаимной резни, как удерживала до 1917 года.
Монархия не означает никакого окончательного, вечного хозяйственно-социального строя. Монархия - это только рамка для поисков. Рамка, сдерживающая эти поиски в пределах человеческого разума и человеческой совести. По самому существу дела Российская Империя до 1917 г. шла по очень смешанному пути, в котором государственное, то есть почти социалистическое, хозяйство, кооперативное, то есть четверть социалистическое хозяйство и "капиталистический сектор" развивались параллельно и одновременно - с вероятным перевесом в будущем в сторону кооперативного хозяйства. Но монархия не позволяла капиталистам взрывать кооперацию, кооператорам - бить капиталистов, социалистам резать и кооператоров и капиталистов, монархия была рамкой и монархия была арбитражем не заинтересованным ни в какой "монополии", ни капиталистической, ни социалистической, ни кооперативной.
Совершенно конкретные и по-видимому совершенно неоспоримые условия сегодняшней России уже создало благоприятную почву для любого политико-экономического прожектерства, скрывающего за собою совершенно конкретные групповые или классовые интересы профессиональных политиков всех сортов. В конкретных русских условиях - огромность пространств, отрезанность населения от столицы страны, атомизация этого населения, разрыв политической традиции, которая все-таки поддерживала какую-то преемственность поколений, подрыв моральной традиции, которая в свое время сдерживала социально борющиеся стороны в рамках хотя бы какого-то общественного приличия - все это создает великий соблазн захвата власти - "во имя идеи" - на вывеске, и во имя шкурных интересов - на практике. Одна только угроза этого захвата парализует всякое творчество в стране.
Народное хозяйство России является специализированным хозяйством. Говоря грубо: Москва дает ситец, Окраина дает хлеб, Средняя Азия в обмен на ситец и хлеб дает хлопок. В тот момент, когда появится угроза - только угроза - "расчленения России", среднеазиатский землероб не может не вспомнить того периода своей жизни, когда хлопок у него был, но есть ему было нечего. У подмосковного текстильщика был ситец, но не было ни хлеба, ни хлопка.. У украинского хлебороба не было ни ситца, ни соли. Вся страна норовила перейти на уровень "натурального хозяйства". Это было вызвано "самоопределением вплоть до отделения", родившимся из советского "планового" кабака.
В наших конкретных русских условиях - даже еще и послереволюционных - любая республиканская партийная говорильня вызовет неизбежную хозяйственную катастрофу, за
которой последуют и всякие остальные. Да, Россия сможет пережить и это. Для того, чтобы, пройдя и "это", вернуться к 1613 году:
"Хватит, Попили нашей кровушки. Волим под Царя Московского".

ОБЕЗДОЛЕННОСТЬ
Задача реалистического понимания русской истории, русской монархии заключается не в
идеализации и не в очернении: нам нужно видеть факты такими, какими они в действительности были. И если Л. Тихомиров утверждает, что "Царь заведовал настоящим, исходя из прошлого и имея в виду будущее нации", то мы, монархисты, должны идти тем же путем: действовать для будущего, исходя из прошлого и имея в виду настоящее. Если утопические течения во всем мире имеют перед нами огромное преимущество: обещания, реалистичность которых для среднего обывателя мира ничем не могут быть опровергнуты, - то монархизм имеет свое трезвое преимущество: он исходит из реального прошлого. Без участия прошлого не формируется никакое настоящее, а всякое будущее основано на
сегодняшнем настоящем.
Утописты всех разрядов - социалисты, коммунисты, анархисты, солидаристы обещают все, что угодно и всем, кому только угодно: до нас все было плохо - при нас все будет хорошо.
Часть этих обещаний уже проверена. Но средний баран мира к фактической проверке событий относится чрезвычайно скептически. Наличие этого барана должны учитывать и мы. Но мы также должны учесть и то обстоятельство, что, во-первых, баранье население России составляет меньший процент, чем где бы то ни было в мире, и что, во-вторых, "фактическая проверка" социалистических (Керенский), анархических (Махно) и коммунистических (Ленин) обещаний была слишком наглядной.
Мы, следовательно, должны базироваться на фактах прошлого, организовывать настоящее и иметь в виду будущее, исходящее из прошлого и из настоящего. Мы не утописты - ни справа, ни слева. Мы - единственная политическая группировка, исходящая из реального, а не утопического представления о нашем прошлом и не предлагающая никаких утопий для нашего будущего.
Мы не оцениваем ни России, ни русской истории с точки зрения какого бы то ни было сословия, класса, слоя и прочего. Но мы должны сказать: подавляющее большинство населения России - это ее крестьянство, - в прошлом около 90 % и в настоящем, вероятно, около 80 %. Интересы России - в самом основном были и будут интересами ее крестьянства. В процессе своего исторического возникновения и своей исторической жизни российская монархия - когда она существовала в реальности, как сила, а не как вывеска, всегда стояла на стороне верований, инстинктов и интересов русской крестьянской массы, - и не только в самой России, но и на ее окраинах. Это есть основная традиция российской монархии,
категорически отделяющая русскую монархию от всех остальных монархий в истории человечества.
Действительно, под главенством монархии русский народ не разбогател.
Факт чрезвычайной экономической отсталости России по сравнению с остальным культурным миром не подлежит никакому сомнению. По цифрам 1912 года народный доход на душу населения составлял: в САСШ 720 рублей (в золотом довоенном исчислении), в Англии - 500, в Германии - 300, в Италии - 230 и в России - 110.
Итак, средний русский - еще до Первой мировой войны, был почти в семь раз беднее среднего американца и больше чем в два раза беднее среднего итальянца. Даже хлеб - основное наше богатство - был скуден. Если Англия потребляла на душу населения 24 пуда, Германия 27 пудов, а САСШ целых 62 пуда, то русское потребление хлеба было только 21,6 пуда - включая во все это и корм скоту. Нужно при этом принять во внимание, что в пищевом рационе России хлеб занимал такое место, как нигде в других странах он не занимал. В богатых странах мира как САСШ, Англии, Германии и Франции, - хлеб вытеснялся мясными и молочными продуктами и рыбой, - в свежем и консервированном виде.
Русский народ имел качественно очень рациональную кухню - богатую и солями и витаминами, но кладовка при этой кухне часто бывала пуста. Русский народ был, остается и сейчас, преимущественно земледельческим народом, но на душу сельскохозяйственного населения он имел 1,6 га посевной площади, в то время как промышленная и "перенаселенная" Германия имели 1,3, а САСШ - 3,5. При этом техника сельского хозяйства, а, следовательно, и урожайность полей в России была в три-четыре раза ниже германской.
И, может быть, самое характерное для этого уровня явление заключается в том, что самым нищим был центр страны, - любая окраина, кроме Белоруссии, была и богаче и культурнее. На "великорусском империализме" великороссы выиграли меньше всех остальных народов России.
Тем не менее, именно Великороссия построила Империю. В самых тяжких во всей истории человечества условиях построила самую человечную в истории того же человечества государственность.
И в то же время самая богатая в истории человечества нация - североамериканская, попавшая в самые благоприятные в истории человечества географические и политические условия, - не создали ничего своего. Русские люди, ослепленные богатством и привольем САСШ, не отметили, кажется, и того обстоятельства, что даже в области техники САСШ не создали решительно ничего своего: все, что создано там, - это только использование европейских вообще и русских - в частности технических изобретений: даже пресловутая атомная бомба есть реализация работы русского ученого проф. Капицы.
Промышленная реализация изобретений Ползунова, Яблочкова, Попова и Махонина (синтетический бензин) в России была почти невозможна, ибо благодаря технической отсталости и экономической бедности страны, для реализации всего этого не было никакой базы. Наша автомобильная промышленность, существовавшая и до революции, не могла развиваться, ибо для автомобилей не было дорог. Дорог не было потому, что а) страна была тишком бедна, б) при редкости населения на каждого жителя страны должно было бы прийтись большее количество верст шоссе, чем в какой бы то ни было иной стране мира и в) потому, что от трех до пяти месяцев в году русская зима делала ненужными никакие шоссе. Автомобильная промышленность была связана целым рядом пут не имевших решительно никакого отношения к политическому строю страны.
Наша бедность тоже не имеет к этому строю никакого отношения. Или точнее, - наша бедность обусловлена тем фактором, для которого евразийцы нашли очень яркое определение: географическая обездоленность России.
История России есть история преодоления географии России. Или - несколько иначе: наша история есть история того, как дух покоряет материю, и история САСШ есть история того,
как материя подавляет дух.

ДВА ПОЛЮСА
Все в мире познается сравнением и только им одним. Для того, чтобы сделать сравнение наиболее ясным и ярким, нужно, по мере возможности, сравнивать наиболее крайние противоположности. В большой мировой истории нет более крайних противоположностей, чем история России и САСШ.
САСШ являются наиболее республиканской страной в мире, страной, которая основала свою национальную самобытность на революционном восстании против английской монархии. Россия является страной, которая сохранила свое национальное существование, благодаря монархии. Россия - страна, которая вела наибольшее в истории человечества количество войн. САСШ - страна, которая вела наименьшее количество войн. Все основные наши войны были войнами оборонительными, хотя были и войны чисто наступательные. САСШ является страной, которая вела исключительно наступательные войны. И даже японско-американская война не была оборонительной - ни Германия, ни Япония завоевывать САСШ никак не собирались.
Американо-германская война была войной за сохранение известного политического положения в мире, японско-американская была войной за торговые интересы на Дальнем Востоке.
Ни одна из американских войн чисто оборонительной не была, какими были наши войны против татар и Польши, против Наполеона и Гитлера.
Наши оборонительные войны были безмерно тяжки. Американские наступательные в основном это были войны с дикарями.
С начала семнадцатого века и по нашу пору, то есть в продолжение примерно трехсот лет, попав в исключительно благоприятные условия, американцы "делали доллары", но, кроме долларов, они не сделали ничего. Им не мешал никто. Мы за это же время пережили, если не считать Смутного времени, а до него сожжения Москвы Девлет-Гиреем (1571) - такие блага мира и свободы:
Войну с Польшей за Смоленск, Полоцк и Псков, а не за Варшаву или Краков;
Войну со Швецией, которая была разбита у Полтавы, а не у Стокгольма;
Войну с Францией, которая была решена у Бородина и Березины, а не у Нанси или Парижа;
Крымскую войну, которая велась в Крыму, а не в Нормандии.
Первое германское нашествие 1914-1918 г. г.;
Второе германское нашествие 1941-1945 г. г.
Завоевательные войны вела и Россия. На западе эти войны были, собственно, только стратегической обороной.
Чисто завоевательные войны Россия вела исключительно на востоке. Поход Ермака Тимофеевича был, конечно, завоевательным походом. Завоевание Сибири автоматически вовлекло нас в завоевательную войну с Японией - в эту войну Япония, а не Россия, находилась в оборонительном положении. Для Сибири был необходим выход к Тихому океану. Для Японии никак не было нужно, чтобы Россия охватила ее полукольцом - от Сахалина до Ляо-дуна. России был нужен выход к океану, перенаселенной
Японии нужна была опора на материке. Нам пришлось решать силой и татарское иго, и 700-летние польские интервенции и стасорокалетнюю блокаду России со стороны Польши, Швеции и Ливонского Ордена (1551-1703) - блокаду сознательную и планомерную, сознательно и планомерно отрезывавшую Россию от всякого соприкосновения с Западом.
Пришлось силой ликвидировать блокаду России на берегах Черного моря, блокаду, длившуюся триста сорок лет (1475-1812) и дополненную работорговыми налетами крымчаков на русскую землю.
Нам пришлось все той же силой решать и вопрос об обоих германских нашествиях. Ничего подобного этому в истории САСШ и в помине не было.
В последнее столетие существования Московского Царства, Россия, при среднем населении в пять миллионов человек, держала в среднем в мирное время под оружием армию в двести тысяч бойцов, то есть около 4% всего населения страны, около 8% всего Мужского населения страны и около четверти всего взрослого мужского населения страны. Переведем этот процент на язык современности.
Для САСШ это означало бы постоянную, кадровую армию в составе около шести миллионов. Это - в мирное время, а мирные времена были для Москвы, да и для Петербурга, только исключениями. Армия предвоенного времени в три миллиона кажется САСШ уже почти невыносимым бременем. Что было бы, если бы САСШ были бы вынуждены содержать шестимиллионную армию все время и пятнадцатимиллионную почти все время? Что осталось бы от американских свобод и от американского богатства?
В целях сохранения не только "национальной независимости", но и личного бытия каждого человека, в борьбе против работорговых нашествий Батыя в XIII веке и Гитлера в XX,
страна вынуждена держать под оружием в среднем десять миллионов человек. Этих людей нужно вооружать, одевать и кормить. Для этого нужен аппарат, который реализовал бы воинскую повинность в любом ее варианте и собирал бы налоги - тоже в любом варианте. Для всего этого необходима сильная и централизованная государственная власть. Эта власть еще более необходима для ведения войны вообще, а в войнах не на жизнь, а на смерть - отсутствие этой власти означало бы гибель. Помимоь всяких иных соображений (есть и иные соображения) весь ход истории России вел страну к созданию той формы власти, которая на русском языке называется "самодержавием" и для которой адекватного иностранного термина нет.
И первые поселенцы Северной Америки и ее последние "пионеры" воевали только за "расширение территории". Россия воевала, главным образом, за свое физическое существование и как нации и, просто, как суммы "физических лиц". Американским поселенцам пришлось бороться с дикими и разрозненными племенами индейцев, нам пришлось ломать такие "самые современные" в каждую данную эпоху завоевательные машины, как татарские, польские, наполеоновские или гитлеровские орды. Мы лили и лили - и кровь и деньги. Америка сберегала и то и другое. У нас выросла некоторая
гипертрофия государственной дисциплины, сказавшаяся и во Второй мировой войне, в САСШ - гипертрофированное чувство свободы, и сейчас сказывающееся в остром нежелании взять на себя какую бы то ни было ответственность за что бы то ни было в мире.
В результате тысячелетнего процесса расширения России и четырехсотлетнего процесса расширения САСШ, обе нации оказались обладательницами совершенно разных территорий.
Территория САСШ охраняется от всякого нашествия двумя океанами. Она представляет собою опрокинутый треугольник Миссисипи - Миссури со всеми его притоками. САСШ не имеют ни одной замерзающей гавани. Их северная граница имеет среднюю температуру Киевской губернии. Их естественные богатства огромны и расположены в самых старых областях страны.
Россия ни от каких нашествий не охранена ничем. Ее реки упираются или в Ледовитый океан, или в Каспийский тупик или в днепровские пороги. Россия не имеет, собственно, ни одной незамерзающей гавани - единственное государство мира, отрезанное от морей не только географией и историей, но даже и климатом. Замерзающие реки и моря заставляли русский торговый флот бездействовать в течение трех-шести месяцев в году - и одно это уже ставило наш морской и речной транспорт в чрезвычайно невыгодные условия по сравнению со ВСЕМИ остальными странами мира. Половина территории России (48%) находится в области вечной мерзлоты. Естественные богатству России, как. и ее реки, расположены, так сказать, издевательски: в центре страны нет вообще ничего. Там, где есть уголь, - нет руды и где есть руда - нет угля. В Кривом Роге есть руда, но нет угля, в Донбассе есть уголь, но нет руды. На Урале есть руда, но нет угля, в Кузбассе есть уголь, но нет руды. Пока Урал работал на древесном угле, Россия вывозила лучшее в мире железо. Когда истребление лесов и прогресс техники потребовали соседства угля и руды, то русская промышленность оказалась в заколдованном кругу. Для того. чтобы "освободить" Донбасс, нужно было покончить с кочевниками. Когда с ними было покончено, - нужны были железные дороги, чтобы возить - руду в Донбасс, или уголь - в Кривой Рог. Для железных дорог нужно железо. Для железа нужны железные дороги. Эта проблема и до сих пор не решена экономически: да, можно возить руду с Урала в Кузбасс и - встречными маршрутами - уголь из Кузбасса на Урал - но сколько это стоит? !
Золото и нефть, уголь и руда разбросаны по окраинам страны. В ее центре нет, собственно, ничего. В Германии, Англии и САСШ все это расположено и в центрах и рядом. Рур, Пенсильвания, Бирмингэм. Для транспорта всего этого имеются незамерзающие реки и незамерзающие порты. Есть, конечно, и незамерзающая земля: строительный сезон в средней Германии равен десяти месяцам в году, а в Южной России - пяти-шести месяцам, и в северной - только трем. И даже в нашем сельском хозяйстве, традиционном промысле Святой Руси, не все обстоит благополучно: чернозем страдает от засухи, достаточное количество влаги получает только северный суглинок. Отсюда еще одно парадоксальное обстоятельство: на нашем тощем севере сельское хозяйство оказывается рентабельнее, чем на нашем жирном юге.
Исходное ядро русской государственности выросло в географических условиях, которые не давали абсолютно никаких предпосылок для какого бы то ни было роста. Москва не имела никаких "естественных богатств", если не считать леса, который давал пушнину и в котором можно было кое-как спрятаться от татарских орд.
История САСШ повествует о благоговейном изумлении, которое охватывало первых переселенцев в Северную Америку. Джон Смис писал: "Никогда еще и небо и земля не были так согласны в создании места для человеческого жительства". Действительно: мягкий климат, плодородная земля, обилие леса и дичи, незамерзающее море с обилием рыбы, возможность почти любой сельскохозяйственной культуры умеренного климата. Лесные промыслы, которые давали сырье для судостроения, гавани, которые
обеспечивали этому судостроению и материальную и транспортную базу, - и никаких нашествий: индейцы без боя отступали вглубь страны, поставляя оттуда меха для дальнейшего товарооборота.
Это была, действительно, "Господа Бога собственная страна". Что было в Москве? Тощий суглинок, маленькая Москва-река, суровый климат, ближайшие моря отрезаны со всех сторон, и из-за Оки. С "Дикого поля" непрерывная всегдашняя, - вечно нависающая угроза смертоносного татарского набега.
Если в Северной Америке "небо и земля", действительно, как будто сговорились в "создании места для человеческого жительства", то в России и небо и земля, и климат и география, и история и политика как будто сговорились, чтобы поставить народ в казалось бы совершенно безвыходное положение: а ну-ка, попробуйте!
И вот, в результате диаметрально противоположных геополитических предпосылок выросли два и одинаковых и неодинаковых государства современного мира. Они приблизительно одинаковы по силе - на стороне САСШ имеется колоссальное материальное преимущество, на стороне России - такое же психическое. Но если диаметрально противоположные геополитические предпосылки создали два разных, но все-таки сильнейших государства последнего столетия, то совершенно ясно, что решение вопроса лежит не в геополитике, а в психологии, то есть, не в материи, а в духе.
Государственная организация Великого Княжества Московского, Царства Московского и Империи Российской всегда превышала организацию всех своих конкурентов, противников и врагов - иначе ни Великое Княжество, ни Царство, ни Империя не смогли бы выдержать этой борьбы не на жизнь, а на смерть. Все наши неудачи и провалы наступали именно тогда, когда нашу организационную систему мы подменяли чьей-либо иной.
Неудачи и провалы выправлялись тогда, когда мы снова возвращались к нашей организации.
Точкой, в которой концентрировались и кристаллизировались все организационные данные русского народа и русской государственности, была русская монархия. И - будет и в дальнейшем.

О МОНАРХИИ ВООБЩЕ
Английский король может иметь большое влияние, но может не иметь и вовсе никакого, в зависимости от своих личных свойств.
Шведский король не имеет достаточно власти, чтобы выхлопотать у своего правительства визу для въезда в Швецию нежелательному для социалистического правительства иностранцу.
История человечества есть по преимуществу монархическая история. Республиканские Рим и Афины были только исключением из общего правила. Великие государственные образования и Азии и Африки строились исключительно на монархическом принципе.
Европы - почти исключительно на монархическом. Республиканская Северная Америка является одним из нынешних исключений, исторической роли которого мы еще оценить не можем: невероятно счастливые геополитические условия страны позволяют САСШ роскошь такого политического хаоса, какого не может позволить себе никакая иная страна в мире.
Какая иная страна может позволить себе роскошь такой политической неразберихи, которая свирепствует даже и в наше трагическое время. Все внешнеполитические опасности САСШ почти устранены наличием двух океанов и почти все внутриполитические - наличием чудовищных богатств, накопленных под прикрытием этих океанов. При данных условиях можно годами и годами переливать из пустого в порожнее, отмахиваться от неизбежности, и топтаться на месте.
Представим себе североамериканскую политическую машину в России.
Нация, находящаяся в состоянии военной опасности, не может позволить себе роскоши парламентарной волокиты. Для России согласительные комиссии были бы самоубийством.
Приблизительно таким же самоубийством были бы согласительные комиссии и во внутренней жизни тех наций, которых судьба не наделила достаточным количеством жировых отложений.
И если для войны нация нуждается не в парламенте, а в полководце или в вожде, то и для мира нация нуждается в судье, в суперарбитре над всякими внутренними трениями, спорами и столкновениями. Утверждение, что мир стремится к парламентарной демократии, если и верно фактически, то только в том отношении, что "стремиться" каждый может к чему ему угодно. Но идти - мир идет ОТ парламентарной демократии. И потеряв верховного арбитра в лице монархии - заменяет этот арбитраж диктатурой. Россия, Польша, Германия, Венгрия, Испания, Италия, Франция этот путь проходят или прошли.
Мы можем установить такой твердый факт: русский народ, живший и живущий в неизмеримо более тяжелых условиях, чем какой бы то ни было иной культурный народ истории человечества, создал наиболее мощную в этой истории государственность. Если бы не эти трагически искалеченные условия, то есть если бы не февраль 1917 г. с его логическим продолжением в октябре, то Россия имела бы больше трехсот миллионов населения, имела бы приблизительно равную американской промышленность, имела бы культуру и государственность, неизмеримо превышающую американские, и была бы "гегемоном" не только Европы. И все это было бы создано на базе заболоченного окско-волжского суглинка, отрезанного от всех мировых путей. Это могло быть достигнуто потому и только потому, что русский: народ выработал тип монархической власти, который является наиболее близким во всей человеческой истории приближением к идеальному типу монархии вообще. Русскую монархию нужно рассматривать, как классическую монархию мировой истории, а остальные монархии этой истории, как отклонение от классического типа, как недоразвитые, неполноценные формы монархии.

ИДЕЯ МОНАРХИИ
Западная мысль шатается от диктатуры капитализма до диктатуры пролетариата, но до "диктатуры совести" не додумался никто из представителей этой мысли. Так, как будто наш русский патент на это изобретение охранен всеми законами мироздания.
Монархия, конечно, не есть специфически русское изобретение. Она родилась органически, можно даже сказать биологически, из семьи, переросшей в род, рода, переросшего в племя, и т.д. - от вождей, князьков и царьков первобытных племен до монархии российского масштаба. Она являлась выразительницей воли сильнейшего - на самом первобытном уровне развития, воли сильнейших - впоследствии. Отличительная черта русской монархии, данная уже при ее рождении, заключается в том, что русская монархия выражает волю не сильнейшего, а волю всей нации, религиозно оформленную в православии и политически оформленную в Империи. Воля нации, религиозно оформленная в православии, и будет "диктатурой совести". Только можно объяснить возможность манифеста 19-го февраля 1861-го года: "диктатура совести" смогла преодолеть страшное сопротивление правящего
слоя, и правящий слой оказался бессилен. Это отличие мы всегда должны иметь в виду: русская монархия есть выразительница воли, то есть совести, нации, а не воли капиталистов, которую выражали оба французских Наполеона, или воли аристократии, которую выражали все остальные монархии Европы. Русская монархия является наибольшим приближением к идеалу монархии вообще.
Этого идеала русская монархия не достигла никогда - и по той общеизвестной причине, что никакой идеал в нашей жизни недостижим. В истории русской монархии, как и во всем нашем мире, были периоды упадка, отклонения, неудач, но были и периоды подъемов, каких мировая история не знала вообще.
Никакое человеческое сообщество не может жить без власти. Власть есть в семье, в роде, в племени, в нации, в государстве. Эта власть всегда имеет в своем распоряжении средства принуждения, - начиная от семьи и кончая государством.
Государственная власть конструируется тремя способами: наследованием, избранием и захватом: монархия, республика, диктатура.
И республика, и диктатура предполагают борьбу за власть - демократическую в первом случае и обязательно кровавую во втором.
В республике, как общее правило, ведется бескровная борьба. Однако, и бескровная борьба обходится не совсем даром. Многократный французский министр Аристид Бриан признавался, что 95% его сил уходит на борьбу за власть и только пять процентов на работу власти. Да и эти пять процентов чрезвычайно краткосрочны.
Наследственная власть есть,собственно, власть случайности, бесспорной уже по одному тому,что случайность, рождения совершенно неоспорима. Но никто не может отрицать существования положительного закона, предоставляющего право наследования престола первому сыну царствующего монарха. Никакого выбора, никаких заслуг, а следовательно и никаких споров. Власть переходит бесспорно и безболезненно: король умер, да здравствует король! Человеческий индивидуум, случайно родившийся наследником престола, ставится в такие условия, которые обеспечивают ему наилучшую профессиональную подготовку, какая только возможна технически. Государь Император Николай Александрович был, вероятно, одним из самых образованных людей своего времени. Лучшие профессора России преподавали ему и право, и стратегию, и историю, и литературу. Он совершенно свободно говорил на трех иностранных языках. Его знания не были односторонними, как знания любого эрудита, и Его знания были, если так можно выразиться, живыми знаниями. Русский царь заведовал всем и был обязан знать все, - разумеется в пределах человеческих возможностей. Он был "специалистом" в той области, которая исключает всякую специализацию. Это была специальность, стоящая над всеми специальностями мира и охватывающая их все. То есть, общий объем эрудиции русского монарха имел в виду то, что имеет в виду всякая философия: охват в одном пункте всей суммы человеческих знаний. Однако, с той колоссальной поправкой, что "сумма знаний" русских царей непрерывно вырастала из живой практики прошлого и проверялась живой практикой настоящего. Наследник престола проходит свой путь от рождения до власти, не наталкиваясь на этом пути ни на какую грязь и не накопляя в своей душе того озлобления. Наследник престола растет в атмосфере добра. И неписаная конституция российской государственности требовала от царя, чтобы он делал добро. Какие, собственно, есть гарантии исполнения этой конституции? Православие есть самая оптимистическая религия мира. Православие исходит из того предположения, что человек по своей природе добр. Наследник Престола, потом обладатель Престола, ставится в такие условия, при которых соблазны сводятся, если не к нулю, то к минимуму. Он заранее обеспечен всем. При рождении он получает ордена, которых заслужить он, конечно, не успел, и соблазн тщеславия ликвидируется в зародыше. Он абсолютно обеспечен материально - соблазн стяжания ликвидируется в зародыше. Он есть Единственный, Имеющий Право, - отпадает конкуренция и все то, что с ней связано. Все организовано так, чтобы личная судьба индивидуальности была спаяна в одно целое с судьбой нации. Все то, что хотела бы для себя иметь личность, - все уже дано. И личность автоматически сливается с общим благом.
Можно сказать, что все это имеет и диктатор - типа Наполеона, Сталина или Гитлера. Но это будет верно меньше, чем наполовину: все это диктатор завоевал и все это он должен непрерывно отстаивать - и против конкурентов и против нации.
Диктатор вынужден ежедневно доказывать, что вот именно он и есть гениальнейший, великий, величайший, неповторимый, ибо если гениальнейший не он, а кто-то другой, то, очевидно, что право на власть имеет именно другой. В общем идет социалистическое соревнование на длину ножа. Наполеон I говорил: "Это короли могут проигрывать войны, я себе этого позволить не могу". Сотни и сотни конкурирующих глаз смотрят и ждут: "когда же, наконец, этот гениальнейший споткнется" - спотыкаются они все. Диктатор всегда поднимается по трупам и может держаться только на трупах.
Законный монарх ничего и никому доказывать не обязан: козырный туз, - очень тяжкий, но все-таки козырный, и спорить тут не о чем и доказывать тут нечего.
О самом принципе случайности можно, конечно, спорить. Банально-рационалистическая, убого-научная точка зрения обычно формулируется так: случайность рождения может дать неполноценного человека. А мы, МЫ выберем самого наилучшего.
Само понятие "лучшего" порочно по существу: в 1940 году "самым лучшим" был Иванов, в 1944 - Петров, в 1948 - Сидоров и так далее. Если перед нацией не стоит никаких серьезных забот, то это мелькание самых лучших кое-как переносимо. Однако и здесь можно отметить тенденцию к переизбраниям данного президента. Ибо, когда перед нацией история ставит маломальски серьезную проблему, то ясно, что четырех лет президентского срока для этого недостаточно: нужно продлить еще на четыре. Потом еще - ибо иначе - даже какого-то "Нью-Диль" довести до конца нельзя. Конечно, "случайность рождения" может дать неполноценного человека. Такие примеры у нас были: царь Федор Иванович. Ничего страшного не произошло. Ибо монархия это "не произвол одного лица", а "система учреждений", - система может временно действовать и без "лица". Но по простой статистике шансы на такого рода "случайность" очень малы. И еще меньше - на появление "гения на престоле".
Я исхожу из той аксиомы, что гений в политике это хуже чумы. Ибо гений это тот человек, который выдумывает нечто принципиально новое. Выдумав нечто принципиально новое, он вторгается в органическую жизнь страны и калечит ее. Шансов на появление "гения" на престоле нет почти никаких: простая статистика. Один "гений" приходится на десять или двадцать миллионов рождений. Нет никаких шансов, чтобы один гениальный "избранник" - из десяти или двенадцати миллионов - оказался бы и "избранником судьбы" на престоле.
Власть царя есть власть среднего, среднеразумного человека над двумястами миллионами средних и среднеразумных людей. Это не власть истерика, каким был Гитлер, полупомешанного, каким былт Робеспьер, изувера, каким был Ленин, честолюбца, каким был Наполеон, или модернизированного Чингиз-Хана, каким являлся Сталин. Едва ли можно отрицать, что Наполеон был истинно гениальным полководцем, и совершенно очевидно, что ничего, кроме катастрофы, он Франции не принес. Наполеон верил в свою "звезду", Гитлер в свой "рок", Сталин в своего Маркса - у каждого "гения" есть свой заскок. В результате этих заскоков величайший полководец мировой истории Ганнибал покончил со своей собственной родиной, Наполеон привел союзников в Париж, Гитлер - в Берлин. А все - гении. Да избавит нас Господь Бог от глада, мора, труса и гения у власти. Ибо, вместе с гением к власти обязательно придут и глад, и мор, и трус, и война. И все это, вместе взятое.

ЦАРЬ И ПРЕЗИДЕНТ
Средний демократический обыватель, который полагает, что он умеет политически мыслить, возмущается самым принципом наследственной власти, - незаслуженной власти. Он также предполагает, что, во-первых, он, этот обыватель, избирает заслуженных людей и что, во-вторых, он избирает. Обыватель ошибается во всех трех случаях.
Наследственная власть есть, конечно, власть незаслуженная. Но ведь. наследники Рокфеллера тоже не заслужили своих миллиардов? И наследственные гении Толстого, Эддисона, Пушкина или Гете - это ведь тоже не заслуга. Один человек незаслуженно наследует престол, другой, также незаслуженно, наследует миллионы, третий, также незаслуженно, наследует талант. Против наследственных прав Рокфеллера средний обыватель не возражает, - ибо, если отказать детям Рокфеллера в праве наследования рокфеллеровских миллионов, то придется отказать детям обывателя в праве наследования тысяч. Обыватель предполагает, что он вправе передать своему сыну незаслуженные этим сыном доллары, но что страна не вправе передать власть человеку, который этой власти тоже не заслужил.
Обыватель предполагает, что он избирает заслуженного человека.
В среднем случае на место президента республики попадает второсортный адвокат. Первосортный на это место не пойдет, ибо для этого ему пришлось бы забросить свою клиентуру. Правда, практика выработала известную компенсацию: бывшему президенту обеспечено место в какой-нибудь акционерной. компании. Но, в то время, когда будущий царь профессионально готовится к предстоящей ему деятельности, будущий президент так же профессионально варится в своей партийной каше. И, попадая на президентский пост, демонстрирует свое полное незнание чего бы то ни было, к этой каше не относящееся. К концу президентского срока кое-какое понятие, вероятно, появилось, но тогда наступают выборы и на президентское кресло садится человек, который опять не имеет никакого понятия.
Средний обыватель предполагает, что человека этого избирает именно он.
Словом, что он, обыватель, есть "общественное мнение" и что именно это общественное мнение определяет собою политику избранного правительства. На практике дело обстоит несколько сложнее.
Пресса, конечно, "отражает общественное мнение", но пресса его и создает. Как общее правило, пресса находится в полном распоряжении "крупного капитала". Современная пресса живёт почти исключительно объявлениями. И "капитал", помимо прямого "капиталовложения", контролирует прессу также и объявлениями - может дать и может не дать. Крупный капитал создает общественное мнение путем подбора информации. Информация эта меняется в зависимости от "социального заказа", идущего сверху.
В САСШ правит крупный капитал. Существует двупартийная система, которая ограничивает "народоправство" правом "народа" выбрать одного из двух: республиканца или демократа. Выбор, как видите, не столь уж разнообразен - но и это ограничение необходимо иначе власть и совсем работать не сможет, В САСШ предвыборная кампания обходится в двести миллионов долларов на каждого кандидата в президенты. Кандидаты намечаются теми людьми, которые эти двести миллионов дают. Само собою разумеется, что качества кандидата учитываются обеими сторонами. Но также само собою разумеется, что эти качества разрисовываются рекламой во все цвета радуги. Само собою разумеется, что всякая партийная машина учитывает настроения масс, создающиеся в результате политических, экономических и религиозных событий.
Можно утверждать, что в правильно сконструированной монархической государственности общественное мнение имеет неизмеримо больший вес, чем в обычно сконструированной республике: оно не фальсифицируется никакими "темными силами".
И если взять классический пример истинно классической монархии - Московскую Русь, то огромная роль общественного мнения будет совершенно бесспорна. Церковь, Боярская Дума, Соборы, земские самоуправления, всероссийские съезды городов, - все это было, конечно, "общественным мнением", не считаться с которым московские цари не имели никакой возможности.
Общественное мнение верило царю. Кто сейчас верит президентам? Народное мнение России - не ее интеллигенции, питало абсолютное доверие к императорам.
Царское слово было словом - взвешенным, продуманным и решающим. Кто разумный станет принимать всерьез конференции прессы, на которых президенты и министры, генералы и дипломаты несут такую чушь, что становится неудобно за человечество. И вот выступают люди с речами и заявлениями, которым не вправе верить ни один разумный человек мира. Все эти выступления никого ни к чему не обязывают и ничего никому не объясняют.
Когда Император Всероссийский выступал со своим манифестом, в котором каждое слово было взвешено и продумано, в котором каждое слово было твердо, то все - и друзья и недруги - знали, что это слово сказано совершенно всерьез. И как среднему обывателю средней республики отделить реальные планы власти от столь же реальных планов на ближайшую выборную кампанию?

МОНАРХИЯ И ПЛАН

Современное человечество больно плановой лихорадкой. Все что-то планируют, и ни у кого ничего не выходит. Сталинские пятилетки в корень разорили страну и сконцентрировали в лагерях не то десять не то пятнадцать миллионов внепланово уцелевших людей. Гитлеровские четырехлетки закончились четырьмя оккупационными зонами. У русской истории был ее тысячелетний план - выход к морям. Он и был выполнен: Россия пробилась к Балтийскому морю, к Черному морю и к Тихому океану. Был столетний план - освобождение крестьян, начатый Императором Павлом Первым и вчерне законченный Императором Александром Вторым. Был рассчитанный на долгий период времени план "освоения Сибири", - Великий Сибирский Путь, колонизация, разработка естественных богатств, охрана инородцев. Был "план" освоения или, как у нас раньше говорили, "покорения" Кавказа, план проводился десятилетиями и десятилетиями - год за годом, шаг за шагом. Был план введения всеобщего обязательного обучения - он перед революцией был накануне "выполнения и перевыполнения". Был план развития русской промышленности, - и она по темпу роста обгоняла промышленность всех остальных стран мира. Ни в одном из этих планов никакие партийные предположения и вожделения не играли никакой роли. Русский монарх, в лице .которого кристаллизовались основные интересы страны, интересы бесспорные, интересы, понятные всякому среднему человеку страны, - стоял НАД партиями, группами, сословиями и прочим. Он выслушивал их всех. Но решение принадлежало ЕМУ - и это было наиболее объективным решением, какое только доступно и чисто технически возможно. Когда дело шло об очередности в задаче выхода к Балтийскому или Черному морю, созывались соборы, на которых очень сведущие люди, профессионально сведущие люди, формулировали свои мнения, и монарх принимал окончательное решение, будучи вооружен всеми данными и не будучи заинтересован ни в каком частном интересе. Каждый монарх считал себя связанным деятельностью его предшественника и каждый "планировал" передать своему наследнику "государство цветущее и благоустроенное". Или, иначе - каждый монарх действовал "как добрый отец семейства", и народное выражение "Царь-Батюшка", при всей его кажущейся примитивности, есть выражение огромной внутренней значимости. Оно подчеркивает значение монархии как политического завершения семейного идеала народа: Царь-Батюшка и Державный Хозяин Земли Русской. Только Он может воплощать в себе и законность, и преемственность, и последовательность власти. Или, говоря иначе, планировать по-настоящему может только Он. Может быть, никогда еще во всей человеческой истории мир - весь мир, не находился в положении такой страшной неустойчивости, в какой он находится сейчас. Планируют все, кто на пять, кто на тысячу лет, но никто не знает, что будет завтра.
Настоящий план национального строительства и настоящую уверенность в завтрашнем дне может дать только монархия - и только при наличии при ней полноценного народного представительства.

НАРОДНОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО
Когда мы говорим о народном представительстве то перед нами почти неизбежно возникает его внешний прообраз: европейский парламентаризм с его десятками партий, исходя при этом из того чисто европейского предположения, что если монархия "сильна", то за счет народного представительства, и если народное представительство сильно то только за счет монархии. Словом, в монархии и в народном представительстве заранее предполагаются враждебные друг другу силы. Или, по крайней мере, силы, конкурирующие в борьбе за власть.
Народное представительство в Московской Руси никак не собиралось конкурировать с монархией, как и монархия никак, не собиралась конкурировать с народным представительством. На Западе дело, действительно, обстояло совершенно иначе: шла непрерывная борьба за власть и эта борьба закончилась вытеснением монархии - для того, чтобы "вся власть" очутилась в руках диктатуры. Самая последовательная форма чистого народовластия - республика - оказалась очень плодородной почвой для посева диктатуры, - и семена этой диктатуры показали поразительный процент всхожести. Об этом нужно говорить и повторять. Ибо, если история мало чему учит, то должна была бы учить хоть современность: русская, германская, венгерская, испанская, польская и латвийская республики и мирными и немирными, и демократическими (Германия) и недемократическими (Россия) способами - но все они родили диктатуры. Ныне существующие республики фактически живут под охраной доллара.
Что будет, когда этот доллар уйдет?
Нам нужны: достаточно сильная монархия и достаточно сильное народное представительство, причем силу той и другого мы будем измерять не их борьбой друг с другом, а их способностью сообща выполнять те задачи, которые история поставит перед нацией и страной.
Будущее российское народное представительство неизбежно технически, необходимо и нравственно и политически. Однако, говоря о народном представительстве, мы должны категорически отбросить его западно-европейские образцы. Мы должны вернуться к нашему собственному, что мы сейчас назвали бы сословно-корпоративным представительством: представительство сословий - дворянства, земства, купечества, крестьянства, казачества, представительство Церкви и рабочих и т. д. Такое представительство было бы органическим, а не партийным. Оно выражало бы мнения и интересы страны, а не идеи и вожделения партий. И если нынешний западно-европейский депутат ни с чем, собственно, кроме своей партии, не связан, то представитель данного земства или профессионального союза в народном представительстве только продолжал бы ту работу, которую он делает в своем земстве или профсоюзе. И так как всякие сословные перегородки в России разрушены окончательно и бесповоротно, то настоящее народное представительство должно будет состоять из комбинации территориального (области, земства, города) и корпоративного (научные, инженерные, рабочие и прочие профессиональные организации) представительства с непременным участием представительства всех признанных в России Церквей, конечно, с преобладающей ролью Православной Церкви.
Разница между партийным и корпоративным народным представительством гораздо более глубока, чем это может показаться с первого взгляда. Политические партии западно-европейского образца имеют тенденцию, но только тенденцию представительствовать интересы отдельных классов общества.
Если в российском народном представительстве работает Глава Православной Церкви или председатель союза: инженеров, агрономов, врачей, металлистов, железнодорожников, горняков, крестьян, казаков, купцов, - то все эти люди будут совершенно точно знать, что им нужно в чем заключаются реальные интересы того слоя или той группы людей, от имени и по полномочиям которых они выступают. Никто из них не будет претендовать на "всю власть", как по самому своему существу претендует всякая политическая партия. Всякая политическая партия стремится из меньшинства стать хотя бы относительным большинством, из относительного большинства - абсолютным, и на базе абсолютного большинства превратиться в партийныйь абсолютизм. Но никакому "союзу инженеров" не может придти в голову превратить в инженеров всю страну или союзу ветеринаров - захватить "всю власть". Могут быть тенденции ко всякого рода технократическим или капиталистическим загибам и перегибам, но на путях к таким тенденциям будут стоять монархи.
Во всем этом нет решительно ничего нового. Все это существовало в Московской Руси. Пока же вопрос заключается в том, чтобы мы вернулись к нашему собственному опыту и начали бы называть вещи нашими собственными русскими словами. Тогда, может быть, целый ряд недоразумений исчез бы более или менее автоматически.
Монархия по самому своему существу предполагает наличие разных партий. Монархия стоит над всеми ними. Она их уравновешивает и она их обязывает к сотрудничеству.
Назад     Далее


Активные сторонники
Русская Православная Церковь
Русская Православная Церковь

Место для рекламы юр. лиц
Место для рекламы юр. лиц